Искусственный отбор - Страница 150

150

Но по извилистым тропам, проложенным среди гор мусора, толстыми тараканами ползали карьерные грузовики, в небе нет-нет, а мелькали черные точки дозорных дронов. Отчетливо виднелись маленькие фигурки людей, строительные роботы, мощные укрепления, турели.

На заднем фоне маячила крепость: приземистая, зарывшаяся в землю. У ворот с тяжелыми плитами-створками дежурили мехи-часовые, суетились рабочие, мерцали узкие окна. А еще дальше чернел огромный стержень-башня орбитального лифта, моргали навигационные огни.

Шумно выдохнув, бывший агент подался ближе к краю обрыва, позабыв страх перед флороморфом, и жадно всмотрелся в сгущающиеся сумерки.

Конечная цель. Цитадель неведомого Тринадцатого отдела и Странников. Вот она, рядом. Но толку?

Никакого – пришло осознание несколько минут спустя. Потому что внутрь не пробраться: слишком много людей и машин, слишком много глаз и стволов. И если бы получилось обойти дронов и мехов, бойцов с лучшими модами ПСБ, ловушки и системы безопасности, что дальше? Куда идти? Где искать ответы? Как выбираться?

Мысли бились тугим комком под черепом в бессильной попытке отыскать выход, начертать хоть какой-нибудь план действий. Но подсознательно Игорь знал, что проиграл. И что придется плестись к ближайшему КПП с поднятыми руками.

Но он медлил, ибо злость в душе по-прежнему сражалась с усталостью и тоской. Медлил, и продолжал сжигать глазами крепость, мысленно обращаясь к Чужим – что вы тут забыли, зачем вам Земля и люди?

Основополагающий вопрос, ответ на который дал бы ключи к другим разгадкам. Но суть в том, что ответ недосягаем.

Солнце неохотно коснулось горизонта. Небо на западе полыхнуло всеми оттенками красного и оранжевого, раскаленные небоскребы остыли и превратились в обычные ветхие высотки: чудом уцелевшие после взрыва, изъеденные ударной волной и временем. Тени потеряли четкие очертания, обратились в покрывало полумрака, медленно, но уверенно поглощающее мир.

Порыв горячего ветра принес новую волну гнилостной вони от болота. Боль, вроде бы отпустившая в аномальной зоне, вернулась и барабанила в виски, невыносимо жгла загривок. И одновременно до изгоя долетел чей-то лихорадочно-веселый до злобы голос:

Кукла с оскаленным ртом, с острыми зубами
– я люблю свою куклу.
Я с ней игрался в раннем детстве,
я ее резал ножом на кухне.
Я ей ломал руки-ноги и выкалывал
красные глаза иголкой.
Я ей вырезал ноздри, ногти,
и вешал в ванной на бельевой веревке.
Тибибо, потерпи немножко – неотложка в пути.
Тибибо, кукольная любовь моя,
кукольной жизни рознь…
Кавалер орденов невинной крови,
с ним походная кухня.
Щипчики, скальпели, зажимчики…
А ты сегодня будешь моей раненой куклой.
Раз, два, три, я – доктор Тибибо,
а что у нас внутри, ну-ка?!
Четыре, пять, шесть, и ты внутри
такой же, как и все. Фу! Скука!..
Тибибо, не кричи напрасно,
просто здравствуй еще один.
Тибибо, кукольная любовь моя,
кукольной жизни рознь.
Раз-два-три-четыре-пять-шесть,
я – Тибибо, хочу вас всех съесть…

На миг Миронова захлестнула паника. Но вместе с тем его посетила совершенно безумная идея. Идея, от которой в ином состоянии и другой обстановке, он бы отказался с ходу как от самоубийственной. Но сейчас…

А что если?..

– Алекс, – отрывисто позвал законник. Чуть не прикусил язык, испугавшись того, что сделал. Но поздно, песня резко оборвалась.

Секунда жутковатого ожидания – и призрак как ни в чем ни бывало материализовался за спиной, подошел и окинул кислым взглядом болото.

– М-да, на Рио-де-Жанейро не похоже. И шампанского нам тут не нальют. Слушай, а может, отойдешь подальше от обрыва? Бетон крошится, недолго и упасть.

Боль в затылке и висках стала невыносимой, а руки и ноги показались чужими, норовили предать. Но изгой сумел удержать контроль над телом, остро ощутил чужеродный предмет под кожей на шее, раскаленные нити, засевшие в мозгу. Отчаянно воспротивился, погнал к пораженным участкам скудные потоки «тепла». На минуту закрыл глаза, смахнул со лба выступивший пот и вздохнул.

– Я знаю, кто ты.

Слова сорвались с губ как осенняя листва: сухие и безжизненные. Бывший агент сделал маленький шаг в сторону пропасти, а фантом дернулся и застыл, словно его поставили на паузу. Но быстро оттаял, изобразил глумливое недоумение.

– Чем я себя выдал? Честно, балалайка не моя, просто взял поиграть, а валенки – подарок поклонников….

Миронов сделал еще шаг, что заставило призрака оборвать поток шутливой болтовни. Лже-брат нахмурился и, помедлив, вздохнул:

– Сейчас сорвешься. А я бы действительно не хотел, чтобы умер и ты.

– Потому что это навредит и тебе, – парировал Игорь с облегчением. Боль здорово ослабла. Да и ледяная волна чужой воли отступила. – Интересная ситуация, не правда ли? Если попробуешь давить, я буду бороться, и мышцы самопроизвольно сократятся.

На лице фантома не дрогнул ни один мускул. Но видимо попал в затруднительное положение, так как думал долго.

– Ты догадался, – в конце концов, хмуро констатировал Алекс. – Я предугадывал такой оборот, но надеялся на обратное. Ладно…

– Как? – резко перебил законник. – Когда? И зачем?

– В челноке. Ввел через царапины колонию нанозондов, которые через часик-другой размножились и создали аналог комма с выделенным каналом.

– Очаровательно! Персональный поводок.

– Скорее симбиотическая связь.

– Или паразитическая.

– Или так, – покладисто согласился призрак. – Отойди от обрыва. Пожалуйста.

Под ногами бывшего агента затрещало, вниз полетели камешки, комья сухой почвы, раздалось бульканье и мокрые шлепки. Но беглец и ухом не повел, продолжая сверлить фантома внимательным взглядом. Изобразил улыбку, обронил:

150