Искусственный отбор - Страница 142

142

– Красотищ-ща! Курорт! И загар лучший. Ну что, подкрепился? Тогда на штурм? Я тут местечко знаю, женщины – ах! Слегка анорексичны, в постели пассивны, но… Эй, ты куда?..

Нагло наплевав на вопли фантома, Миронов подошел к ближайшему деревцу. Уселся на крупный булыжник и откинул голову на теплый шершавый ствол. Тень дала отдых обожженной шкурке, гудящие ноги слегка расслабились. Одна незадача – не прошло и секунды, как перед ним из воздуха соткался сердитый брат.

– Опять за свое?

– Сделай одолжение, – миролюбиво попросил изгой, шевельнул пальцами. – Немного сдвинься… да-да, шаг в сторону. Ты прав. И, верно, вид хорош.

Около минуты старший смотрел на измученного законника, и совсем как живой беззвучно открывал и закрывал рот не в силах найти слова. Затем скривился и глянул исподлобья.

– Ты должен идти.

– Дай отдохнуть, а. Мне тут нравится. Красиво, воздух свежий.

– Пыль радиоактивная, – угрюмо подхватил фантом. – И вообще нахрена ты сюда рвался, если теперь сложил лапки и приготовился стать собачьим кормом?

– Идиот потому что, – пожал плечами бывший агент. – Да и не рвался я. Не повезло.

– Обстоятельства, – понимающе покивал Алекс. – А я думал, действительно пошел правду добывать. Безопасникам по репе врезать, Странников разоблачить.

– ПСБ и так получили по шее. Странники… да что гадать? Просто глубоко законспирированная научная группа.

– М-да? Вдруг все-таки Чужие? Слишком уж многое объясняет эта версия. И… эй, а за меня отомстить?

– Пусть будут пришельцы, – хмыкнул Игорь. – А ты мертвый, тебе все равно.

Закрыв один глаз, вторым он посмотрел на брата и скорчил кислую мину. Попытался разобраться в причинах своего иррационально упрямства, но мешала головная боль, мешала слабость, скользкие шепотки в ушах.

Почему я так не хочу идти? Ведь вчера рвался за горизонт.

– Ладно, – со вздохом признал старший. – Я мертвый. Но если ты не будешь двигаться, то станешь таким же.

Миронов не ответил. До него дошел абсурд ситуации: он торчит в радиоактивной пустыне и разговаривает разговоры с плодом собственного воображения.

Поменяв позу, чтобы твердый сучок не давил на царапины, расслабился и немного прикрыл веки. Рядом раздалось громкое и чертовски злобное сопение. Задумчивая тишина, и снова голос призрака с отвратительными мелодраматическими интонациями:

– Что ж… я старался. Правда, старался вытащить твою задницу…

– Сгинь, – попросил бывший агент. Он дико устал, страдал и жаждал одного – покоя.

И о чудо, фантом послушался, исчез. Даже крестить не пришлось. На секунду Игорь засомневался – подгонял с утра и тут сдался? Не слишком ли просто? Но потом слабость накатила с удвоенной силой, и он решил немного подремать, а подумать позже. Прикрыл веки и погрузился в сон.

Точнее в Кошмар, в котором оказался посреди бескрайней антрацитовой пустыни.

Куда ни кинь – повсюду застывшее в вечности черное как смоль море песков и камней, серое небо и аспидный глаз гигантского, на полнеба, солнца. Ни воды. Ни деревьев. Ни скал. Ни теней. Только зной и тучи белых мух, атаковавшие его с угрожающим жужжанием.

Насекомые ползли по одежде, жалили в шею, ладони и спину, настойчиво лезли в рот нос и уши, заползали под веки. Кусали, рвали плоть острыми лапками, пытаясь втиснуться глубже.

Он бежал. Он кричал. От боли в обгоревшем теле. От омерзения. От ощущения того, что мелкие твари копошатся в мозгу. От бессилия, ибо с мухами нечем было сражаться. Хлопал по щекам, бил по лицу, давил десятками и сотнями, но вместо погибших налетали другие.

А потом страх сменился испепеляющим бешенством. Он остановился и взвыл, вложив в голос всю свою волю и ненависть:

– Прочь! Убирайтесь!

С тихим шуршанием на песок осыпался дождь мертвых насекомых. Мир потускнел, стал прозрачным как тонкая занавеска. Миронов с удивлением обнаружил, что вновь куда-то бежит.

Вместо песка под ногами хрустели мелкие камешки и стекла, дорогу то и дело перегораживали завалы из ржавых машин и обломков кирпичей, небольшие, но густые рощицы.

Вокруг нависали двух и трехэтажные дома. Ветхие и древние, грозящие рухнуть от малейшего дуновения ветерка, со стенами, испещренными глубокими трещинами и проломами. Загадочный сумрак лишь кое-где прошивали потоки солнечного света. Тишина, так осточертевшая за долгие часы путешествия, сменилась звуками: невнятными шорохами, скрипами, глухими ударами.

Под ноги попался обломок кирпичной кладки. Изгой неловко споткнулся и чуть не упал, зашипел от боли, прострелившей от лодыжки к бедру. Одновременно почувствовал и липкий пот на теле, и металлический привкус во рту, покалывание в груди.

Вполне очевидно, что ему это не снилось. И самое невероятное – похоже, очнулся за многие километры от места, где задремал. Пригород Оклахома-Сити остался позади. А солнце нет-нет, да и мелькавшее в разрывах крон и в окнах верхних этажей, изрядно продвинулось по небосводу.

Какого черта?! Как я тут оказался?

Вторым открытием, поразившим гораздо сильнее, стало то, что он не может управлять собственным телом. Третьим – что от кого-то отчаянно убегает.

От кого, понял довольно быстро. Над улицей прокатился грозный рык, за плечом мелькнула поджарая тень пса-крокодила. Исчезла среди развалин, выскочила из канализационного люка гораздо ближе. Беглец вильнул, проломился через заросли кустарника и помчался быстрее. Но неудачно напоролся на скрытую подо мхом железку и заработал глубокую царапину.

«Дурак! – подумал Игорь. – Теперь всех монстров окрестности соберешь».

142