Искусственный отбор - Страница 139

139

– Не двигаюсь, – осторожно пробормотал Игорь. Преодолел секундную оторопь, охватил взглядом трюм.

И сразу заметил дверь пассажирского салона: погнутую и искореженную, надгрызенную, болтающуюся на одной петле. То ли нашелся кусочек пластиковой взрывчатки, то ли расковыряли наручники.

У стены плавал Геринг уже одетый в скафандр. Но, судя по изможденному лицу, находился на грани обморока. Солдат тоже успел облачиться в комбинезон, приладил сервисный ранец. А вот шлем так и не надел. Видимо, отвлекся на сигнал шлюзования. Или побоялся лишиться обзора – из расквашенного носа обильно вытекали шарики крови, разлетались по помещению…

– Пристрели его! – прохрипел Артур с ненавистью. – Пристрели!

– Но… – воспротивился охранник. – Я слышал, нужен живым.

– Убей! Приказываю! Беру ответственность на себя, он слишком опасен.

В глазах конвоира отразилось сомнение.

Кто знает, быть может, вдавил бы курок, но в этот момент ракета таки достигла цели. То ли попала в облачко кислорода из пробитых баков и получила новый импульс, то ли долетела по инерции – сопротивления среды нет, а относительные скорости равны нулю.

Наружные камеры показали шар чистого белого сияния, поглотивший хвост соседнего космолета. И когда тьма снова затопила пространство, стало видно, что взрыв начисто испарил левые маневровые двигатели боевого корабля. Неравномерная тяга швырнула судно прямиком на ведущий истребитель. Тот в свою очередь замешкался, попытался набрать высоту. Миронов не позволил. Направил челнок круто вниз и прибавил мощности. Гравитация и упирающаяся «лягушка» стали последней каплей, «китобой» начал медленно падать.

Но и маленький кораблик не выдержал напряжения. Трюм огласил скрежет и скрип, шипение уходящего в образовавшиеся щели воздуха – смертельный приговор для спящего в кабине пилота.

Солдат громко ахнул и кинулся догонять болтающийся в пространстве шлем. Поймал у потолка, нахлобучил и загерметизировал. Оглянулся на Геринга, который с выпученными глазами таращился в иллюминатор, но вспомнил о безвольно плавающем в тамбуре шлюза пленнике и подобрал оружие…

Раздался противный скрип. Потолок перекрестили рваные царапины, оставшийся воздух с хлопком рванулся в дыры, тем самым расширив пробоину. Из черноты верхнего трюма как демон-паук выполз Аватар. На секунду оцепенел, цепляясь за потолок когтями и анализируя ситуацию. А потом резко разогнулся, ухватил охранника за загривок. Подтащил к себе и сжал голову руками.

Динамики скафандров Игоря и Артура коротко вскрикнули, разразились отвратительным хрустом. Металл и хитин шлема смялись, по трюму как праздничное конфетти разлетелось облако красных шариков. Монстр отбросил труп и, нарочито лениво пырнув когтями безопасника, обернулся к законнику.

Тот опасности не видел, так как был поглощен зрелищем разразившейся в пустоте катастрофы. Истребители безмолвно столкнулись, начали сминаться и деформироваться, во все стороны хлынули обломки брони, какие-то искореженные механизмы и устройства, вокруг слившихся суденышек вспухло облако замерзших газов. Полыхнуло и пламя, но как-то тускло и скучно, совсем не зрелищно. Третий же корабль отвернул вправо и вверх, начал неуверенно маневрировать. А крылья челнока, наконец, сломались, и освобожденный космоплан пулей рванул к поверхности планеты…

«Удар. Боль. Много боли, дезориентация», – сухо констатировало сознание бывшего агента.

Вселенная, где внизу чернела громада планеты, слегка поблекла. Изгой обнаружил, что висит прижатый перегрузками к потолку шлюза: ни вздохнуть, ни шевельнуться. В спину бьет и давит рюкзак универсального парашюта, кровь переливается в теле как вода в океане во время приливов и отливов, а в ушах стоит протяжный гул.

Сквозь кровавую пелену в глазах Миронов разглядел Аватара. Монстра пришпилило к потолку всего метрах в четырех от него…

Смена восприятия – и он чувствует невыносимый жар. Головная часть «лягушки» раскалена, за кормой тянется пламенный след, а камеры гаснут одна за другой. Горят огрызки крыльев, горят рули высоты, обшивка.

Держись, Икар!

Маршевый двигатель отключился – нет топлива. Но кувыркаться корабль перестал, выровнялся, падение слегка замедлилось. Не потому, что Игорь совершил гениальный маневр, а из-за заложенных на этапе проектирования особенностей конструкции. Утяжеленный и задранный нос, плоское днище, характерная форма – инженеры учли многое.

И все равно скорость критическая, а температура обшивки зашкаливала. Защитный экран изнашивался слишком быстро, и вскоре беглец осознал, что прочности не хватит. Но упрямство заставило бороться до конца. Он запустил двигатели ориентации, потом аварийные тормозные ракеты, стравил оставшийся воздух через носовые форсунки. И когда плотность атмосферы позволила, запустил парашюты, реактивные моторы.

Крепчайшие тросы сгорели и порвались, купола разметало на мелкие клочки, а атмосферные турбины, отработав с минуту, чихнули и затихли. Но получилось, падение перешло в пологое планирование.

Уцелевшие камеры показали черноту, кое-где сочащуюся гнилостным зеленоватым сиянием. Далеко впереди мелькнули огоньки явно искусственного происхождения, система позиционирования подсказала, что корабль приближается к останкам города.

Вспышка!

Сознание тяжело рухнуло обратно в тело, а резь в висках и звенящая пустота ознаменовали разрыв соединения с бортовым мозгом. Видимо рассыпался купол кокпита, всю электронику раскрошило.

И опять боль. Тянущая, режущая, стреляющая, жгущая – целый букет, множество оттенков. Но изгой сосредоточился и приоткрыл налитые свинцом веки, долго всматривался в кровавую муть, витающую перед глазами, пока не сообразил – теперь лежит на полу. Вокруг бушует буря, дым застилает глаза, все дрожит и рушится, гремит, скрежещет, взрывается…

139